Первый бой и последний бой. Март 1944 – Май 1945

Отрывки из воспоминаний Челпаченко Н.П. - пулемётчика пулемётной роты 29-й гвардейской Унечской мотострелковой бригады  10-го Уральского добровольческого танкового корпуса.

 

…После 4-х месячного зимнего пребывания в землянках и беспрерывного обучения нас направили воевать. Шли пешком сначала по территориям Брянской области, а потом перешли на территорию Украины. Шли дня четыре. В нашем пулемётном отделении было 10 человек. Я, как первый номер пулемётного расчёта, нёс тело пулемёта «Максим» весом 22 кг, второй номер нёс станок пулемёта с колёсами, один солдат нёс пулемётный щит, весом 5 кг. Остальные несли по 2 коробки лент с патронами. В каждой ленте 250 патронов. Кроме того, у каждого из нас был вещмешок и винтовка. С такой ношей за день приходилось преодолевать расстояние до 50-60 км. В стрелковых ротах нашего батальона было легче. У них только винтовка или автомат, боеприпасы и вещмешок. К вечеру от усталости  просто валились с ног.

Наконец пришли близко к линии фронта в какое-то село. Название села не помню. Располагалось оно в низине. На склоне с юго-западной стороны на расстоянии 150-200 метров от вершины располагались окопы по всему уклону. В этих окопах располагалась воинская часть, которая понесла значительные потери. После обеда эта часть покинула окопы, а подразделения нашего батальона заняли эти окопы.

Со стороны противника, которого мы не видели из-за холма, послышались какие-то выкрики похожие на команды. И сразу после этого полетели мины, но все они взрывались позади окопов. Таких мин пролетело десятка два, нам никакого вреда причинено не было. Командир взвода приказал, чтобы мы постоянно наблюдали вокруг. Немцы могут появиться в любое время суток.

Перед окопами на расстоянии 120-150 метров валялось десятка два трупов солдат немецкой армии. Командование нас предупредило, что пробираться к трупам нельзя из-за риска погибнуть. Но в любом коллективе найдутся упрямые глупцы. В отсутствии командира один солдат решил обшарить трупы в надежде снять часы с погибших. Сначала он продвигался к трупам согнувшись, а потом пополз. Два трупа он обшарил, а потом свалился и больше не поднялся. Был сражён с противоположной стороны.

Перед заходом солнца нас обстреляли из миномётов, а в нашу сторону перебежками стали продвигаться немцы. Наши солдаты начали стрелять по бегущим из винтовок. Стрелять из пулемёта по одиночкам было нецелесообразно. Прошло немного времени и немцы лавиной, стреляя на ходу из автоматов и пулемётов, двинулись в нашу сторону. Я начал строчить по ним из пулемёта. То же сделали и 3 другие наши пулемёта. Немцы залегли. В тылу у них загремели беспрерывные разрывы снарядов. Это начала обстрел наша артиллерия. Немцы оказались в огневой блокаде. Мы не прекращали вести огонь и по залегшим немцам. Они начали метаться и пытались спрятаться в кустах, находившихся у них сбоку. Огнём из пулемёта я не давал им возможности спрятаться. Стало темнеть. Уцелевшие немцы, беспорядочно отстреливаясь, побежали назад. Но обстрел из наших орудий позиций противника продолжался. Из-за темноты преследование отступающих немцев было опасным. Ночь прошла тихо. Утром на месте боя было обнаружено множество трупов немецких солдат. Оставшиеся в живых немцы бежали. Наш батальон в срочном порядке отправили на новое направление. Куда идём, нам, солдатам, не объясняли. Я считаю правильно, солдат не должен знать, куда и зачем двигается подразделение.

На освобождённой от немцев территории Украины нас встречали благожелательно, но не восторженно. Чувствовалась какая-то сдержанность. Видимо боялись, а вдруг вернутся немцы. Тогда тем, кто восторженно встречал нас, не сносить головы. Много было и тех, которые благодарили за освобождение и радовались освобождению. В некоторых населённых пунктах нам приходилось ночевать по 5-6 человек в доме. Более состоятельные хозяева угощали своими продуктами… 

… К этому времени у меня был пулемёт другой системы - ДШК  (универсальный крупнокалиберный пулемёт Дягтерёва-Шпагина предназначенный для стрельбы по воздушным и наземным  целям).

На окраине леса возле речки Шпрее перед её форсированием расположилась наша бригада. День был тёплый, безветренный. Листва на деревьях распустилась наполовину. Примерно в 10 часов утра появились 3 немецких самолёта и, летая по кругу на небольшой высоте, начали нас обстреливать и бомбить. Я вскочил на автомашину, где стоял ДШК и начал стрелять по самолётам. Один самолёт загорелся и пылающий улетел на свою территорию. Лётчик другого самолёта, увидев, откуда стреляют, нагло спикировал на меня. Я, стреляя, видел, как трассирующие пули рикошетом отлетают от брюха самолёта. Страха не было. Но, когда самолёт был уже совсем близко, заклинило патроны. Устранять неполадку времени не было, меня охватил страх. Я прыгнул с машины в окоп. В это время раздался взрыв, автомашина разлетелась на куски, а меня завалило в окопе землёй. Это пикирующий самолёт бросил бомбу. Находившиеся поблизости солдаты быстро откопали меня.

Наша армия, переправившись на другой берег Шпрее, двинулась на Берлин. На окраине Берлина дома оказались пустыми. Не далеко от нас слышались орудийные выстрелы, автоматная трескотня, периодически были слышны крики: «Ура!». Находясь на окраине, мы в дома не заходили, а размещались со своими ДШК возле домов и различных строений, в укрытиях. Пули жужжали со всех сторон. Иногда, неожиданно, неподалёку мелькали вооружённые немецкие солдаты. Мнгновенно возникали перестрелки. Ходить открыто  было  невозможно.

Примерно в середине дня 1 мая обстановка резко изменилась. Небольшие группы солдат, увидев советского солдата, стали сдаваться в плен. К концу дня немцы сдались, и стрельба затихла. В Берлине, 2 мая нам объявили, что война окончена. Какое было ликование! Солдаты обнимались, кричали «ура!», распевали красивые песни, плясали, выбегали на улицу и палили в воздух из автоматов и винтовок. 

На второй или третий день после взятия Берлина нас направили в Чехословакию, где война ещё продолжалась. К этому времени у нас было много автомашин, в основном, немецких, частью американских и английских, совсем малой частью - советских. Так, что мы были механизированы и по хорошим, широким асфальтированным дорогам продвигались в Чехословакию быстро. Нас восторженно встречало население. Колонна войск двигалась, не останавливаясь в населённых пунктах. Ещё не доезжая до населённого пункта, по обеим сторонам стояли люди с букетами цветов и бросали цветы в кузов машины на ходу. Они громко кричали «Наздар Бенеш! Наздар Сталин!». Слово «наздар» означает по-нашему «да здравствует!», а «Бенеш» - это фамилия президента Чехословакии, который эмигрировал во время захвата немцами страны.

Прибыв в пригород Праги, наши войска развёрнулись и двинулись в город. Впереди в огромном количестве шли танки нашего 10-го уральского добровольного танкового корпуса. Мы следовали за ними. Немцы почти не сопротивлялись, сначала отступали в спешном порядке, затем бросались в бегство или сдавались в плен. Войдя в Прагу, мы встретили всеобщее ликование. На всех улицах сплошь стояли, как на митинге, люди с цветами и провозглашали приветствия в адрес советских войск. Наши войска в автомашинах длинными колоннами по главным улицам двигались к центру города. Двигались очень медленно, так как люди стояли стеной и расступались, только чтобы проходили машины. Иногда машины приостанавливались, и тогда в них запрыгивали девушки и обнимали наших солдат. В машины подавали букеты цветов. Ко мне лично подходило несколько пражан и просили зайти в дом или хотя бы постоять на пороге на память об освободителях…